[Oz Vessalius]

Название: Саван лживого вина
Автор:  Oz Vessalius
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Синбад / Джафар
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: О вине и лживости королей
Примечание/Предупреждения: ООС

Одежда – важная часть внешности. Она в первую очередь заставляет свое внимание на себя, а уже затем на остальные черты человека. Отчасти и первое впечатление зависит от того, какая одежда одета на человеке. Сама личность утопает или в дорогом шелке и бархате, или выпирает из-под простого хлопка, проеденного местами молью. Одежда – знак принадлежности к тому или иному сословию. Как и доспехи на воине – сразу определяет его статус и ранг. Синбад представлял собой жалкую пародию, а не великого человека. И есть страсть к вину, только усугубляла дело.
Можно было смело утверждать, что мужчина был практически нагим. По крайне мере, Джафар ясно и четко не видел на нем никакой одежды – лишь жалкую парусину, что обивала его бедра, тем самым прикрывая самые бесстыдные части тела. В руках у Синбада был мешок и по звону, который доносился от туда, можно было предположить, что там находится все металлические сосуды джиннов. Лишь одно украшение смотрелось на всем этом маскараде нелепо – сосуд джинна.
— Что на этот раз произошло, Син?
—У меня украла одежду женщина при довольно удачной попытке соблазнения, — и Синбад обворожительно улыбнулся при этих словах.
Послышался шепот. Джафар прикрыл лицо рукой, пытаясь пережить очередное приключение своего короля. Получалось слабо, очень неубедительно. Затем он резко вздохнул, пытаясь прийти в себя.
— Отлично. Пошли, нужно переодеть тебя в более достойные тряпки, — с этими словами Джафар открыл дверь гостиницы, в которой они остановились, и пропустил вперед Синбада. Стражники и те с осторожностью посматривали на незнакомца в тряпье, но промолчали, прекрасно зная, что об этом человеке позаботятся и он – гость. Верилось с трудом даже Джафару, но это было так.
Нелепые, совершенно неподходящие статус случаи всегда любили вторгаться в тихую и размеренную жизнь короля Синдрии, полную интриг и войн. Он будто притягивал все фатальное, растворяясь в этих проблемах. Потом, словно это была всего лишь легкая игра, возвращал все на круги своя, при этом, не забывая извлечь из этого всего выгоду для себя.
Теплый свет заходящего солнца окутал комнату, которая принадлежала Синбаду, придавая ей сказочный, нереальный вид. Как ни странно, даже в таком потрепанном и неприглядном виде Синбад тут же слился с атмосферой комнаты, только войдя в нее.
Джафар достал одежду из шкафа, благословил господа, что они вообще додумались взять хоть пару вещей с собой, иначе бы Синбад ходил до утра или голый, или в одной нижней рубашке.
— Позже, я помогу тебе одеться, а затем спущусь вниз. Нужно договориться насчет ужина и ванны для тебя. А пока накинь халат, — строго наказал Джафар, попутно вытаскивая и мягкие, большие полотенца.
Тем временем Синбад уже избавился от своего скромного и нелепого одеяния. Он натянул халат на грязную, потную кожу с какой-то неописуемой радостью, словно получил конфету. Джафар же склонился в немом поклоне, а затем вышел из комнаты, намереваясь исполнить обещание и, наконец, заняться остальными делами.
Ноги шли сами, как и руки открывали двери, что-то подписывали, а Джафар на автомате с кем-то разговаривал, договаривался, платил за это звонкой монетой. Мысли же были далеко, как всегда. Он не позволил себе отвлечься от дел, но порой голова сама возвращалась к сегодняшнему приключению. Синбад непостоянен. Этот человек мог легко и непринужденно общаться с шайкой отъявленных бандитов, если те только подумают выслушать его. Он мог найти общий язык и не ударить грязь в лицом и со знатными, жадными дворянами, а порой и с королями. Солнце, что сжигает и ветер, что сносит со своего пути. Все эти улыбки и дружелюбие прячут на собой звон кинжалов, готовых вонзиться в плоть собеседника. Только была бы опасность для Синдрии – и Синбад тут же сделает нужный ход, используя все, что может найти и сочтет полезным.
Двуличный король.
Когда Джафар закончил распоряжение и убедился, что Синбад принял ванну, то и сам ушел к себе в комнату. Он не стал утруждаться ванной, а просто ополоснулся, отбросив свою одежду в сторону, оставив на себе лишь белые штаны. Эти неприятности, что шли днем за днем по пятам короля, были привычными и решаемыми, в отличие от тех, которые решал сам Синбад, когда им всем грозила опасность. Безжалостно. Несгибаемо. Уверенно Джафар посмотрел на темное отражение себя и поднял голову от таза, а затем принялся переодеваться. Порой эти качества напоминали ему о прошлой жизни асассина, но Синбад был не такой. Он убивал не ради денег, а ради того, чтобы мир жил и процветал. Жертвы всегда нужны, не зависимо от того, хочет того человек или нет. Только дети наивно верили в то, что существует возможности и шансы обойтись без смертей.
Кровать встретила его прохладой и объятием простой хлопковой простыни. Привычка, которая никак не уйдет из его жизни: спать на чем-то более жестком, неприятном. Джафар лишь потянулся задуть свечу, что была единственным источником света в его спальне, а затем весь мир погрузился во тьму. Сон пришел довольно скоро. Снов не было, лишь глубокая тьма небытия, а затем сквозь нее проник настойчивый, звонки и противный шум. Джафар не сразу понял, что проснулся и смотрит в потолок комнаты. Тьма была все так же абсолютно, да и сон не спешил уступить место реальности в сознании. Новый прилив звука, доносящийся из-за стенки справа, вновь потревожил тишину своим ужасным исполнением. Играли на гитаре, и выходило у кого-то это ужасно. Музыкант был начисто лишен слуха, а посему и таланта с возможностью когда-нибудь блистать на сцене.
Джафар довольно резко вскочил, скидывая с себя усталость вместе с простыней. Он только что понял, что все эти звуки доносились из комнаты Синбада, а эта игра грозило перебудить всех соседей. Плохое предчувствие тут же вспыхнуло и засосало где-то под ложечкой. Не долго думая и хватая первую попавшуюся одежду, чтобы накинуть ее сверху на голые плечи, Джафар вываливается их комнаты, чтобы почти сразу же вступить в чужую и застать своего короля на полу на груду одеял и подушек с гитарой в руке. Рядом стояли кувшин и стакан, в котором легко угадывалось вино. Впрочем, от зоркого взгляда Джафара не ускользнуло то, что на столе поодаль был и пустой кувшин, перевернутый на стол боком.
— Боже, Син, оставь ни в чем неповинный инструмент! Ты всех соседей перебудишь, — Джафар старался говорить шепотом, почти сразу же закрывая дверь, ведь Синбад снова провел пальцами по струнам.
Виновник и не думал откладывать гитару, обнимая ее крепко и нежно, словно это была невинная дева в его постели. Джафар чуть ли не зашипел, хватаясь за свои метательные ножи, которые всегда носил при себе, даже во время сна – так же одна из привычек. Синбад лишь тихо рассмеялся, все же откладывая гитару на постель, и взялся за стакан, пригубив большой глоток вина. Джафар все же опустил руки, но неодобрительно смотрел на то, с какой скоростью Синбад поглощает вино.
— По-моему, вам пора спать, ваше высочество.
Король Семи морей легко рассмеялся.
— Ты все так же строг, Джафар.
Синбад снова отпил немного вина, но на этом моменте терпение Джафара сошло на нет. Он резко выкинул руку вперед, пуская нож в полет, и тем самым выбил бокал из рук Синбада. Вино расплескалась по его халату, попав на незащищенные тканью участки кожи. Подняв взгляд, Синбад встретился с холодными глазами, выражающие все, что сейчас они думают об одном пьянице.
— Не смейте пить, когда у вас завтра важная встреча!
С этими словами Синбад ловко поднялся. Его улыбка лишь слегка поблекла под тяжелым взглядом зеленых глаз, но потом вновь расцвела. Он взялся за кувшин и отпил из него. Казалось, он одним глотком способен осушить его, но его не последовало. Вместо этого Синбад, не отпуская кувшин, приблизился в несколько шагов к Джафару, тем самым застав его врасплох. Схватив того за талию, он крепко прижал его к себе, впиваясь поцелуем в губы. По подбородку потекла красная жидкость. Джафар просто отказывался пить, тем более при таких обстоятельствах и манере. От Синбада разило вином, дымом и жаром; это смущало и невольно парализовало, словно яд. Чужая рука в этот момент забралась под накинутый сверху халат, от чего Джафар ахнул и таки выпил вино. Напиток был теплым и терпким и почти сразу разлился по всему телу зыблемым теплом. Синбад отпустил губы Джафара, но не его самого.
— Вино – лучший собеседник под покровом ночи. Ты обязан его выпить.
— Хватит нести ерунду, - Джафар буквально прошипел. Вся ситуация заставляла его нервничать, от чего интонация голоса перешла на ледяной тон.
— Видимо, тебя нужна еще одна дегустация.
Джафар аж задохнулся от такой наглости, а потому не сразу смог противиться второму поцелую, который нес в себе очередную порцию вина. От неудобного положения, которое казалось слишком интимным даже для пьяного Синбада, Джафар нервничал, а его сердце разгоняло кровь быстрее, а вместе с ним и алкоголь. Осознания слишком безнадежной ситуации пришло неожиданно четко, когда и халат спал с его плеч, и руки Синбада оказались не только на его талии, но и бедрах. Несмотря на то, что перед ним была не женщина, Син не останавливался. Он мог в пьяном виде приставать к любому представителю женского пола, но никак не к мужчине. Была такая смутная надежда, что это прекратится, как только Синбад ощутит, что перед ним не женщина во всех физических смыслах, но и она растаяла под натиском этих пьяных ласк. И Джафар действовал быстро, когда был на волосок от того, чтобы и самому упасть в этот пьяный и ничего не значащий разврат. Синбад умел развращать.
Это было опасно.
Ловкий пинок в живот, натяжение бардовых нитей и Синбад уже лежал на кровати, окутанный по рукам в своеобразных оковах. Джафар держал нити крепко и не мог поправить сползший вниз халат, что крайне его не устраивало. Он ощущал и видел, как Синбад окинул его взглядом. Его бледную кожу, где очень ярко были видны полоски шрамов, а так же заглянул в глаза. И этот взгляд был полностью трезвым и полностью отличался от того, что был пару минут назад. Джафар застыл. Этого хватило. Ему всегда это хватало. Синбад ловко сделал рывок руками, а ногами подсек Джафара. Он схватили его и прижал к кровати, словно дикий зверь. Хотя, кто из них двоих потерял рассудок? Тяжелое дыхание над ухом и острое ощущение горячей кожи рядом говорили о том, что явно не Джафар утратил последние капли разума.
— Ты не пьян, — наконец выговорила жертва всех этих обстоятельств.
— Нет, — просто ответил виновник.
Джафар нечего было на это сказать. Вот так просто признал? Получалось до боли комедийная ситуация, которая не несла в себе ничего хорошего. Джафар хотел было вновь схватиться за ножи, чтобы уж наверняка привести своего короля в чувство, но один единственный вопрос огорошил так, будто по голове ударили чем-то тяжелым:
— Ты боишься?
Синбад увидел ответ в ярких, жестоких глазах Джафара. Помимо уверенности и возмущения в них было что-то еще – тень неопределенности и простого незнания. Сам Джафар вряд ли это понимал, ибо почти не обращал внимание ни на противоположный пол, ни на свой возраст, когда тебе уже можно и нужно иметь жену и детей. Он не понимал этих ценностей. Нет, точнее видел и принимал эту ценность, но не в своей жизни. Навряд ли ему станет знакомо такое слово как «любовь». Не было даже желания понять и постигнуть суть этого чувства. Жестокое детство невольно ожесточило его сердце. Для него в жизни важна была лишь цель – всегда, но не он сам.
— Чего? Тебя? — Джафар все же нарушил тишину.
— Скорее, моего желания.
Эти слова прозвучали как пощечина. Джафар нахмурился, но, когда Синбад вновь наклонился, чтобы поцеловать, отвернулся. Новая попытка вырваться была безуспешна. В конце концов, этот человек его всегда побеждали. Вот и в этот раз, несмотря на то, что он сопротивлялся, чужие губы все же коснулись его, целуя шею. Синбад буквально впился, оставляя на этом месте багровый цвет. Джафар ощутил мурашки по всему телу; оно не привычно дрогнуло. И сейчас ему действительно стало страшно. Не потому, что его буквально в прямом смысле настойчиво соблазняли с помощью применения силы – Синбад не торопился приступить к делу. Скорее, страшила собственная реакция на подобные махинации.
Джафар был прекрасно осведомлен, как люди удовлетворяют друг друга, в том числе и в однополых отношениях. Просто пришлось узнать, будучи еще ребенком-убийцей. Каждый раз подглядывать и выяснять детали, шпионить и, в конце концов, убивать. И не факт, что ты застанешь жертву в самый подходящий или невинный момент. Вид жарких, потных тел, что буквально приклеились к друг другу, казалось двенадцатилетнему Джафару мерзким и противным. Чуть позже, после освобождения и добровольного служения Синбаду, Джафар как-то позабыл об этом. Пусть его тело, периодически, и требовало внимания, но это казалось чем-то механическим, секундным и неважным.
Как это впечатление отличалось от того, что происходило, когда чьи-то руки ласкают, а не собственные.
Джафар понимал, что ему это не нужно. Минутная вспышка и расслабленность чуть позже отдастся тяжелым грузом ненужных чувств. Он просто не знал, как быть, с каждой минутой все больше и больше расслабляясь. И Синбад этим воспользовался. Он отпустил руки Джафара и принялся уделять всему телу свое особое внимание. А через несколько минут они уже сидели чуть ли не друг на друге. Джафар просто оказался между ног Синбада, тогда как его собственные ноги сжимали чужой торс. Синбад уже избавился от ненужной одежды, а вот халат с Джафара сползал удивительно медленно. Будто это проносило одному извращенцу особое удовольствие. Следом за халатом пошли легкие штаны, которые и так были уже почти содраны до колен в приступе нежных ласк. И если Джафар видел Синбада полуголым много раз, как и вообще раздетым, то вот он сам крайне редко оголялся. Его всегда прикрывали слоя ткани, скрывая и шрамы, и бледность кожи.
Они не пытались стать ближе или тереться друг о друга. Прикоснувшись лбом ко лбу, Синбад сначала поцеловал, возобновляя ласки по груди, бокам, бедрам. Джафар не остался в накладе, впервые за вес время отвечая на поцелуй, проведя ладонями по плечам и ниже, по спине. Нельзя сказать, что ему не нравилась прелюдия, но и не сказать, что она восхищала его. Это казался слишком долгий процесс, полный издевательств, и лишь изредка попадались будоражащие моменты, когда ощущение страсти проносилось по всему телу, оставляя боль.
Синбад вновь повалил Джафара на кровать, раздвигая его ноги шире. И эта пытка длилась долго. Джафар ощущал дискомфорт с легкой неприязнью, а затем была боль. Поначалу она была терпимой, и ее можно было назвать приятной, а затем она шквалом обрушилась и вызывала не то полу стон, не то полу крик. Трудно было заметить, когда за болью пришло странное ощущение. Оно вызывало дрожь, и теперь тело не ломило от боли, а ломило от наслаждения от такой пытки. А Синбад был неумолим. Он словно сорвался с цепи, словно получил то, что так давно хотел. Джафар просто уступил, а затем сознание как-то само по себе ускользнуло. Потом пришел сон.
Утро встретило ярким солнцем, пением птиц и шумом с улицы. Кто-то уронил тяжелый предмет на камень. Джафар нехотя открыл глаза, ощущая себя так, словно с похмелья. Поначалу он подумал, что все ему приснилось, но он почти сразу узнал комнату и кровать, в которой находился. Также помимо этого был чуткий запах вина и перегара, что окончательно смыло надежду на простой кошмар. Джафар пошевелился и попытался сесть, но тело отдалось сначала тяжестью, а затем тупой, ноющей болью. Не сразу он смог, наконец, сесть, оглядываясь. В комнате был настоящий бардак, но не это пугало его. Время. Джафар успокоился через минуту, когда понял, что до встречи еще слишком рано. Одновременно с этим его схватили и потянули обратно вниз. Следом за этим последовал долгий поцелуй, который словно доказывал, что все произошедшее – не сон. Синбад проснулся.